В тот день ничего не предвещало перемен. День как день. Как тысячи других дней, когда ничего не происходит. И до этого дня я считала себя вполне состоявшейся женщиной и была довольна своей жизнью. В принципе. Вот только ночью мне опять приснился кошмар. И приснился Он.
Я не люблю Его имя. К тому же, я всегда называла Его на «вы» и обращалась к Нему по имени – отчеству. Мне так нравилось. Но прошло уже десять лет и за все это время я стала называть Его сокращенно: Он. И все. Коротко и ясно. К тому же, я очень редко о Нем говорю. И думаю.
И вдруг Он приснился. В этом кошмаре… Мне снилось, что я склонилась над ванной и рассматриваю ее дно. А на дне – ребенок. Крошечный. Как кукла. Я присмотрелась еще внимательнее, и вдруг поняла – это и в самом деле кукла. Пластмассовая. Лысая головка с закрытыми глазками, две ручки и одна ножка. Я начинаю судорожно искать еще одну ножку, и вдруг падаю, а в ноге раздается адская боль. Это я сломала ногу. И когда я заплакала, вошел Он. И спросил: «Почему ты сломала именно ногу»? Я сказала: «Может, я иду не той дорогой»? И проснулась. Нога не болела. Просто старый перелом. Хотя след остался на всю жизнь. Я всегда гордилась своими тонкими, как говорил Он, утонченными лодыжками, и вот теперь, вместо пары, имею лишь одну такую. Обидно.
«Скажи мне, ты, которого любит душа моя: где пасешь ты? где отдыхаешь в полдень? к чему мне быть скиталицею возле стад товарищей твоих»?
Я давно перестала обращать внимание на сны. То есть, мне просто некогда.
По дороге я уговаривала себя успокоиться и не принимать этот сон близко к сердцу. Это просто кошмар. И все же позвонила Ирке и выпалила:
– Мне приснился Он.
Голос у меня сорвался, и Ирка сразу все поняла.
– И что?
– Как-то боязно. К чему бы?
– Ни к чему. Прошлое иногда возвращается. Это память. Деятельность мозга. Забей.
– Ир, да я давно забила, десять лет назад, а все равно как-то не по себе.
– Бывает.
– Ир, я сбита с толку. Не знаю, что мне теперь делать. Забывать снова? Я-то думала, что уже все забыла!
– Забудь, – твердо сказала Ирка. – Забудь снова.
– Черт, я всю жизнь только и делаю, что забываю свою жизнь. Ир, я вдруг поняла сегодня, как устала…
Ирка вздохнула.
– Может быть, все изменится. Ты выходишь на новую работу. Новые впечатления… И все такое…
– Ага. Я поэтому и ушла с прежней работы. Ир, может, мне уехать?
– Куда? – испугалась Ирка.
– Далеко. Очень. В Ирландию. Или в Шотландию. Надо было сразу уезжать. Ведь именно Он меня здесь и держит! Оборвать эту связь к чертовой матери!
– Заткнись, – рявкнула Ирка. – На работу опоздаешь.
– Вот. А летом, во время отпуска, я уеду. Поедешь со мной? – не обратила я внимания на Иркин выпад.
– Казакова!..
– Нет, правда!
– В Шотландии водятся приведения. Избавишься от одного и приобретешь сразу десяток, – хмыкнула Ирка.
– Там мужчины носят килт. И играют на волынках. Или можно в Ирландию. Там не носят килт? На волынках не играют? Хотя, мне все равно. Меня это не раздражает… Так ты поедешь со мной?
– Боюсь, что я с тобой не поеду. Я буду напоминать тебе о прошлом, – тихо сказала Ирка и отключилась.
«Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других.
Голова его – чистое золото; кудри его волнистые, черные, как ворон;
Глаза его – как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве;
Щеки его – цветник ароматный, гряды благовонных растений; губы его – лилии, источают текучую мирру;
Руки его – золотые кругляки, усаженные топазами; живот его – как изваяние из слоновой кости, обложенное сапфирами;
…Уста его – сладость, и весь он – любезность. Вот кто возлюбленный мой»…
Но Он уже вернулся. Как болезнь. Потому что жизнь без Него – это сплошной рецидив. Просто я научилась жить без Него и не обращать внимания на последствия этой болезни.
…Но этот сон… как я могу забыть его?.. А меня ведь до сих пор преследует запах крови и легкая дурнота… Я сказала вслух:
– Это не трагедия. Так бывает.
И заревела. Я думала, что разучилась реветь. Даже просто плакать… Не знаю, сколько прошло времени… Меня оно сейчас мало интересовало… … Постепенно слезы закончились. Я пару раз всхлипнула и нервно закурила сигарету. И даже обратила внимание на часы. Жизнь возвращалась на круги своя… Потом еще некоторое время я сидела и глубоко, ровно дышала. Вдох – выдох, вдох – выдох…
…Звонок телефона привел меня в сознание. Это была, конечно же, Ирка. Я услышала ее растревоженный голос:
– Что, все так серьезно?
Мне стало стыдно. Своей трагедией я основательно травила Ирке жизнь. Надо с этим завязывать.
– Прости, Ир. Нервы. Все уже в порядке.
– Точно? – с сомнением протянула Ирка.
– Не хватало еще, чтобы я из-за кошмаров переживала.
– Вот тут ты права.
– Ладно, вечером поговорим. Иначе я на работу опоздаю.
Я убрала телефон и посмотрела в зеркало. Ну и видок у меня! Перед лекцией мне непременно нужно посетить дамскую комнату и навести марафет. Я покачала головой и тронула машину. Истеричка. Десять лет прошло… Я не умерла тогда и сейчас выживу. У меня особая тяга к жизни. Просто забыть. Просто не вспоминать. А этот сон и истерика – просто разрядка организма.
«…черна я, но красива…
Не смотрите на меня, что я смугла;
ибо солнце опалило меня…
…поставили меня стеречь виноградники, —
моего собственного виноградника я не стерегла».
День как день, думала я. Как тысячи других дней. Прошлое – прошлому. Я живу настоящим. А впереди меня ждет будущее. Только я не знала, что это будущее сейчас столкнется с моим настоящим. Нос к носу. Глаза в глаза. А глаза у него серо-голубые, какой-то непонятной формы, но очень красивые, по-мужски красивые… Бац!.. Это мое испытание. Мое чистилище. Мое прощение. Моя Песнь песней…